«Место красивое, но диковатое», - в который раз отметил капитан Шабо, сворачивая на липовую аллею, ведущую к особняку князей Оболенских. В Европе вокруг поместья разбили бы английский парк, но тут, в России, господский сад был запушен настолько, что мало чем отличался от леса. Это Огюстен оценил в полной мере, потому что весь этот лес, то есть сад, ему пришлось излазить самолично, покуда в поместье располагалась, хоть и недолго, ставка Императора. Как говорится, аide-toi, le ciel t’aidera. В этой стране вообще было слишком много лесов, даже больше, чем у него на родине. В лесах этих порой попадались находки неприятные, но ожидаемые. Например, сегодня он наткнулся на зарубленного топором дезертира-испанца. Надо будет, кстати, при случае привезти его в деревню, и, прежде чем зарыть, дать полюбоваться остальным дуралеям, строящим планы побега и надеющимся, что русские встретят их с распростертыми объятиями.
Пока же у Шабо имелось иное дело, тоже не слишком приятое. В том числе и потому, что капитан не говорил по-русски, но при этом имел настоятельную необходимость для расспросов. Иными словами, Огюстену нужен был переводчик.
На родном капитану французском между тем свободно изъяснялась только русская аристократия и те из его соотечественников, кто им служил. Так у Оболенских был повар-француз. Но повар по некоторым причинам Шабо не устраивал. Таким образом, круг подходящих кандидатур катастрофически сужался до двух дочерей местного князя, юных и надменных созданий, в которых неприязнь к захватчикам соседствовала с гонором, присущим всей их породе. Когда дело доходило до представителей благородных сословий, бретонец, хоть в принципе и не одобрял гильотину, иногда думал, что необходимость в ней все же имелась. И оттого, глядя на просторный помещичий дом с колоннами, чувствовал себя, как санкюлоты перед штурмом Бастилии. Не то, чтоб радостно, но этак задорно.
- Оставайся добрым патриотом, Аякс, - спешиваясь, напутствовал он коня. - Если русские пристанут к тебе, лягайся.
Огюстен привязал «доброго патриота» у высокого крыльца, для верности купив его преданность спелым яблоком, и  забарабанил в дверь кулаком, оставляя колокольчик для учтивых и званых гостей. Потому что он гость и незваный, и неучтивый.

- Я знаю, что их тут нет, мадемуазель, - заверил Шабо, снимая кивер и меланхолично отряхивая с высокого плюмажа листья. Все и постоянно цепляется на эти веники, как блохи на котов. В остальном кивер был вещью полезной, именно он в свое время спас голову капитана от удара русской сабли под Аустерлицем. Если бы не «веник», Огюстен вряд ли разговаривал сейчас с этой русской мадемуазель. У которой, кстати, сносный французский. Как раз то, что ему нужно.
За Аустерлиц и сабельную отметину Шабо зла на русских не держал. Война есть война, отвага заслуживает уважения, даже если воинское счастье улыбается не тебе, а твоему противнику. Сейчас он с удовольствием вдохнул расползающиеся по чужому дому запахи домашней кухни, уюта и сладостей, приятные, но слишком давно забытые, чтобы напоминать Огюстену про собственный дом.
- Скажите, мадемуазель, в ваших конюшнях еще остались лошади? - спросил он у хозяйки поместья, предполагая оную в той, что вышла его встречать. - Распорядитесь оседлать одну. Вы поедете со мной. Если вам нужно переодеться, постарайтесь сделать это быстро, - добавил француз, оглядев передник княжны и коротко задумавшись о том, в состоянии ли благородная девица вообще справится с такой непосильной задачей, как быстрая смена платья. - Если через десять минут вы не появитесь на этом же месте, я поднимусь наверх сам, и вы отправитесь в том, что будет на вас к тому моменту. Прошу, мадемуазель, - заключил капитан, делая широкий жест в сторону лестницы. Он не без основания предполагал, что спальни и гардеробные здешних господ  находятся наверху.

Отредактировано Augustin Chabot (2016-11-21 22:10:13)

- Это плохо, что нет лошадей, - пробормотал Шабо, подозрительно глядя на девицу. «Как это нечем кормить? - хотелось спросить офицеру. - А вся эта трава, что у вас буквально повсюду?». Нет, он мог понять, когда Мюрату нечем кормить лошадей, но у него их тысячи, а времени выпускать попастись на марше нет. У маршала все же кавалерия. Но эти-то с чего жалуются?
В остальном возмущение русской барышни было ожидаемо, к Бастилии барских условностей пора было подкатить пушки суровой действительности.
- Идет война, - напомнил он княжне. - Это все, что вам следует помнить прежде, чем оспаривать распоряжения французского офицера.
Капитан водрузил кивер на перила лестницы, предполагая, что ему могут понадобиться обе руки.
- А на танец к вам мне случайно не нужно записаться? - уточнил Огюстен почти весело. - Где эта дурацкая тетрадка для учета кавалеров?
Он шагнул к неуступчивой русской бель, с бесцеремонностью завоевателя взял ее за талию, приподнял и аккуратно переставил на несколько паркетин в сторону.
- А теперь, когда вы уже сдвинулись с места, мадемуазель, давайте не будем пренебрегать традициями оккупации. Я все объясню вам по дороге. А представлюсь… Хорошо, прямо сейчас. Капитан Шабо, девятый полк линейной пехоты. Доставьте себе маленькое дамское удовольствие и пожалуйтесь на меня генералу Бертрану. Потом, когда вернетесь домой.

«Ох уж эти женщины», - Капитан со вздохом вернул кивер на голову, сожалея, что не способен понимать той забавной тарабарщины, которой княжна обменивалась с прислугой. Несмотря на угрозы, девушка все же двигалась в нужном ему направлении, то есть к двери. Но Огюстен знал, что последняя линия обороны еще не сломлена.
- Тут такое дело, мадемуазель. Лошадь у меня одна. - Предупредил он на крыльце, хотя девица могла и сама уже догадаться. Кроме скучающего на привязи Аякса, других средств передвижения не предвиделось.
Это была уже вынужденная дерзость. Сам капитан пламенно желал, чтобы лошадей было две. Но бегать по конюшням и проверять, не солгала ли ему русская бель, опасаясь реквизиций на нужды армии, он не станет. Если сказала правду, - очень жаль, если нет - сама виновата.
- Вас подсадить?
И благоразумно прикусил язык, чувствуя рвущееся на волю желание немедленно высказаться на счет дамской шляпки. Нет, шляпка была ничего так, но Шабо заранее страдал от того, что за этой конструкцией на голове мадемуазель, ему не будет видно дороги.
Посадить ее не спереди, а сзади? А если свалится?
«Если свалится, дамочка меня может и простит, но если обхаю шляпку - мне конец», - рассудил француз. Все таки кое-какие женские повадки были Огюстену известны. Хотя, надо сказать, что те веселые либертинки, что порой скрашивали его незамысловатый солдатский досуг, в таких вот домах не жили, деревнями не владели и жалобами императору не грозились.

Отредактировано Augustin Chabot (2016-10-07 20:22:10)

- Я тоже надеюсь на это, мадемуазель, - заверил француз свою попутчицу. Пользуясь возможностью, - какой мужчина ею не воспользуется, оказавшись в одном седле с девицей, - он крепко обнял княжну за талию и пустил Аякса легкой рысью. Желание покрасоваться и немного припугнуть девушку вольтижировкой если и мелькнуло в голове Огюстена, то мимолетно, тут же уступив место здравому смыслу. Лошади и так тяжело нести двоих, не стоит мучить ее ради того лишь, чтобы произвести впечатление на русскую бель. Тем более, что все впечатлений на ее век и так хватит.

Довольно быстро они свернули с дороги, и ясно стало, что капитан везет княжну не в деревню, в расположение ближайшей французской воинской части, как это стоило бы предположить. А прямиком через поля к лесу на границе владений семейства Оболенских. Наконец Аякс, миновав пашни, пошел шагом через высокую траву, распугивая кузнечиков и сминая подгрудком васильки и ромашки.
«Сюда бы маки, и получился бы замечательный французский флаг. Или русский. Цвета-то одинаковые, это как-то даже символично. Только значение разное. У русских бог, царь и отчество, у нас свобода, равенство и братство».
- Скажите, мадемуазель, а вы всех своих… м-ммм… рабов знаете в лицо? - Поинтересовался Шабо. Возможно, он подобрал не самое удачное слово, но во Франции даже до революции крестьяне не были на положении собственности у господ. Земля - да. Но не люди сами по себе. Тут же, - как он слышал, и о чем не уставали напоминать солдатам для поднятия боевого духа, - все было, как в средневековье: что собака, что лошадь, что крепостной - все едино. А они, французы, стало быть, не захватчики, а спасители русского народа от помещиков-угнетателей. Раз уж у самих русских простолюдинов взбунтоваться не хватает то ли ума, то ли смелости.

Отредактировано Augustin Chabot (2016-10-08 07:49:25)

- Ну, ладно, - Шабо готов был признать, что слишком много хочет. Аристократка все же, с чего ей помнить мена и лица каких-то нищебродов, даже если они свои собственные. - Главное, что вы говорите по-французски. Все, приехали.
Дальше простирался подлесок, и туда капитан коня не погнал, спрыгнул сам и протянул руку княжне, помогая ей спешиться. А потом пошел вперед, в лес, легко раздвигая плечом ветки и даже почти любезно придерживая их так, чтобы не хлестали девушку, идущую следом. Аякс тут же пристроился к василькам и ромашкам, употребляя то, что Огюстену виделось частью национального флага, в качестве кстати подвернувшегося лакомства.
- Сейчас направо не смотреть, мадемуазель, - по ходу велел Шабо. Справа из куста орешника торчали босые ноги неудачливого дезертира, убийцы его отличались не только ловкостью во владении топором, но и домовитостью, а потому покойника обобрали и разули, сапоги - вещь дорогая и в хозяйстве пригодится. - Полюбуйтесь березкой слева, она, кхм, недурна. Еще немного… И мы на месте.
Капитан раскидал еловые ветки, сложенные низким шалашом. Под ними оказалась женщина, свернувшаяся клубком на подстилке из таких же веток и тихо поскуливающая. Женщина эта была молода и когда-то хороша собой. Сейчас эту привлекательность трудно было разглядеть в распухшем кровоподтеке в пол-лица, спутанных измазанных кровью и грязью светлых волосах и ссадинах на руках и плечах. Платье на женщине было разорвано, но из того, что еще осталось, Шабо предположил ее принадлежность к простонародью. Дамы, даже в России, одевались иначе.
- Кто-то из ваших, как думаете? - спросил он хмуро. - Может быть, сможете поговорить с ней. Когда я нашел ее, она пыталась что-то рассказать, правда, больше плакала… Но я не понимаю вашего языка. И затрудняюсь решить, кому стоит перепоручить заботы об… этой вещи, - буркнул он, наклоняясь, чтобы усадить свою странную и страшную находку и напоить из фляги, которую офицер предусмотрительно прихватил с собой.

Отредактировано Augustin Chabot (2016-10-10 00:08:29)

Шабо был не против того, чтобы уступить юной русской княжне и свою флягу, и место подле избитой женщины, и право на любые последующие расспросы и утешения. Собственно, ради этого он и привез ее в лес. И нужно было заметить, что та недурно держалась. Капитан ожидал чего угодно, начиная от обморока, и заканчивая градом упреков за то, что он посмел впутать в подобную гнусную историю благородную девицу.
- Храни вас Господь, барыня.. Ульяной… Ульяной меня кличут.  - Прошептала между тем крестьянка, у которой при первых же звуках обращенного к ней ласкового голоса по щекам вновь заструились слезы. Послушно глотнув из фляги, она закашлялась, - Огюстен забыл предупредить, что не возит с собой воду, для этого хватает колодцев. Для храбрости перед атакой и успокоения нервов после боя солдату коньяк подходит куда лучше чая. И не солдату тоже. Хотя женщины могли и не разделять эту точку зрения.
- Ох, стыд-то какой, - всхлипнула девица, дрожащей рукой одергивая подол грязной рубахи. - Хуже зверей они были, криков моих не слушали, бога не побоялись… Как жить-то теперь?!
Она заплакала громче, и не сразу решилась снова заговорить, неловко хватая за руку княжну и так же неловко пытаясь поцеловать эту руку разбитыми губами.
Француз наблюдал за происходящим без всякого одобрения. Ему не нравилось, когда люди принимают чужую помощь, словно какую-то особую милость.
Жгучий стыд покидал Ульяну по мере того, как в свои права вступало спиртное. Она быстро хмелела, для простой дворовой девки французский коньяк оказался слишком крепким и непривычным напитком. И, наконец, мешаясь со слезами, на княжну обрушился путанный рассказ о том, как вчера в имение Братынских нагрянул молодой барин, - ах, такой блестящий офицер, - и не один, а с парой товарищей. Приехали по какой-то воинской нужде, кажется, разведать местоположение французов, - тут девица бросила быстрый испуганный взгляд на Шабо, - а барин Арсений Казимирович был в великой горести из-за неудачных родов барыни. Мужчины много пили, а потом Дмитрий разглядел, что она, Ульяна, выросла да похорошела с той поры, когда он видал ее последний раз. Сказал, что грешно оставлять такую красоту французским супостатам, и что она должна быть ласкова со своим молодым барином, которого, быть может, скоро убьют на войне. А когда она воспротивилась, вот тут все и случилось.
Про остальное Ульяна на смогла рассказать даже во хмелю. Только про то, что на рассвете Дмитрий отвез ее в лес, потому что не хотел, чтобы отец знал о том, что да как вышло. Не убил, не взял грех на душу, понадеялся на жару, зверей диких и на то, что коли кто найдет ее тут, подумают на французов, с них и весь спрос.
Тут Ульяна затихла, затравленно сжавшись подле княжны, страдая одновременно и от своих увечий, и от страха, что произойдет, когда все откроется. Она б, бедолашная, в ближайшем пруду утопилась, да только сил дойти до него у девицы не было.

Отредактировано Augustin Chabot (2016-10-10 01:45:27)

- Да, там есть какой-то дом, - согласился Шабо. - Императору он не понравился…
Про себя капитан думал, что Бонапарт остановился именно у Оболенских не из каких-то особых стратегических соображений, а потому, что они князья. В какой-то степени это было лестно императору и должно было быть лестно самим русским.
Огюстен бросил задумчивый взгляд на молодую княжну: что-то не похоже было, чтобы общество французов, и вообще и в частности, хоть как-то ее радовало.
- Что за человек этот хозяин, как его имя? Лично вы знаете его сына, мадемуазель?  Сколько там было военных, где они сейчас? - капитан обрушил на девушку град вопросов, больше всего беспокоясь в этот момент не о ее благосклонности, не о судьбе крестьянки, и тем более не о местных традициях и их несоответствии правовым нормам его родины, известным в Европе как «кодекс Наполеона». Русские военные в двух шагах от Кощино!

В отличие от княжны, Огюстен не был настолько категоричен в определении передовой и тыла. Русские на своей земле, французы все еще подтягивают свои обозы из Польши, бои непредсказуемо вспыхивают то тут, то там. Мобильный конный отряд может просочиться через любые заслоны и пикеты, особенно когда кругом этот проклятый лес. Натворить дел и исчезнуть. Перспектива, которая Шабо никогда не вдохновляла. Хватит с него Испании.
- Чего вы уставились на меня, отвечайте! - внезапно разозлился француз. Он всегда злился, когда мысли его обгоняли действия. Мысленно капитан уже скакал к «соседу за лесом» с отрядом надежных и нещепетильных парней. А в действительности все еще нужно было позаботиться о женщинах и вернуть княжну домой, как он ей обещал.

Капитан Шабо был счастливым человеком, он ничего не знал про шпицрутены. Телесные наказания во французской армии отменили в годы революции, еще до того, как Огюстен попал в нее. Но если порядки в армии могли меняться, то поведение женщин из века в век оставалось одинаковым. И перемена в настроении русской девицы грозила неприятностями.
Француз прищурился.
Когда человек, до того откровенный и даже слишком, вдруг отказывается говорить, следует ли делать из подобного упрямства заключение, что этому человеку есть, о чем умалчивать?
- Что ж, в таком случае я надеюсь на то, что когда я доставлю вас домой, вы скажете мне что-нибудь, заслуживающее внимания, - продемонстрировал опасную учтивость капитан.
Он наклонился, поднимая на руки крестьянку, и та слабо затрепыхалась от прикосновений мужчины, после всего происшедшего одинаково опасаясь любого и каждого из них.
- Велите ей, чтобы обняла меня за шею и ничего не боялась, - потребовал Огюстен у упрямой мадемуазель, в душе надеясь на то, что теперь, когда он делает то, что она требует, у княжны хватит ума поступать так же.
Выбираться из леса с подобной ношей было куда тяжелее, чем разгуливать среди елочек и березок со свободными руками. К счастью, тот русский, что бросил женщину в лесу, испытывал те же неудобства, и потому не затащил свою жертву слишком глубоко в чащу.

- Садитесь в седло, мадемуазель - предложил Огюстен княжне. - Иначе, чего доброго, ноги переломаете на этом поле.
Русская природа была прекрасна своей дикостью, но в некоторые моменты первозданная красота ее становилась чертовски неудобной: и подводу к опушке не подогнать, и по траве, что по пояс человеку, быстро не побегаешь.
Сам Шабо подсадил в седло крестьянку, так что двум девушкам пришлось обустраиваться в нем по своему вкусу, и именно на хрупкие плечи княжны возлагалась забота о том, чтобы обессиленная Ульяна не свалилась с Аякса на землю.
- Удержите ее?
Впрочем, особого выбора француз Вере Сергеевне не предоставлял. Тем более, что скачки не предвиделось. Капитан взял коня под уздцы и повел обратно через поле на проселок. 
- Я, кстати, умею разговаривать на ходу, - заметил он, через плечо оглядываясь на своих притихших спутниц, а потом невольно переводя взгляд в сторону скрытого за полосой рощи дома Баратынских. - А вы? Все еще не желаете ответить на мои вопросы, мадемуазель?
Полуденный зной золотом проливался на эполеты и соленым ручейком пота, - за шиворот мундира.
- У вас в имении есть врач? - Переспросил капитан, мысленно вновь и вновь прокручивая в памяти то, что русская княжна наговорила ему в лесу. - Тоже мой соотечественник? Или немец? Не понимаю, отчего вы предпочитаете немцев, они ни черта не умеют…

Отредактировано Augustin Chabot (2016-10-21 18:43:28)

- Боюсь, мне не будет проку с вашего обещания, - это был странный торг и непонятное французу упрямство. Неужели она думает, что он оставил бы их в лесу или бросил прямиком посреди поля, если бы не пара оставшихся без ответов вопросов? Бессмысленная попытка вынуждать человека к тому, что он и так собирался сделать. Если бы судьба пострадавшей крестьянки была ему безразлична, разве стал бы он вообще тратить свое время на поиски переводчика, прогулку в лес и всю прочую возню? Просто зарубил бы несчастную по той негласной традиции, что существовала среди солдат на случай, когда становится ясно, что жертва походной страсти сгоряча искалечена и обречена на долгие мучения. Но ведь нет же… К несчастью, у девиц, любых, а не только русских, вечно в голове всякие странности.
- Как и времени побеседовать с вами у вас дома, - заключил капитан. - Уверяю вас,  я мог бы вынудить вас говорить. Здесь и сейчас. Но я не воюю с женщинами. Не хотите отвечать - ладно. Я получу нужные мне ответы от других людей.
Огюстен раздраженно сбил ребром ладони венчик ближайшей ромашки. Белая головка полевого цветка отлетела в сторону, как голова какого-нибудь вздорного аристократа под ножом гильотины. Жаль, что больше так не делают!
Может, и правда, он уже знает главное. Место, время. Все остальное выложат ему родственники русского «военного». И уж этим-то не придет в голову с ним о чем-то торговаться.
Пусть и медленно, но Аякс все же выбрался на дорогу, где и коню, и офицеру стало шагать намного легче. Шабо на всякий случай увел скакуна поближе к обочине, где даже в полуденный зной все еще оставалась узкая плоска тени от деревьев, высаженных вдоль проселка.

Отредактировано Augustin Chabot (2016-10-21 20:18:59)