***
Она понимала, что объяснение с императрицей будет мучительно, но все вышло еще хуже, чем в ее самых мрачных предположениях. Анна всегда гордилась тем, что в любой жизненной ситуации была верна своим принципам, главным из которых было не предавать тех, кто когда-то ей помог. И вот теперь, когда императрица согласилась вывести ее из чужой страны, вернуть ко двору и даже восстановить в прежней должности — она бросает Ее величество, бросает среди  разрастающегося полчища недоброжилателей, проникших даже в ее собственную свиту. Кем становятся люди, лишаясь своих принципов? Анна окончательно потеряла уважение к себе. Фрейлины без перспектив замужества покидали двор крайне редко, и Ее величество, прекрасно знавшая о бедственном положении подруги, была обескуражена и терзалась подозрениями еще более ужасными, чем истинное положение дел.

Ее денежные затруднения несколько уменьшились с момента встречи с английским посланником, но Анна чувствовала себя еще хуже, чем в те дни, когда от безденежья перешивала старые платья, стараясь хоть чуть-чуть соответствовать ненавистному громкому титулу. Видел бы, упаси Боже, кто-то все это со стороны, наверняка бы решил, что Анна очень хорошо устроилась — поворковала в уголке с симпатичным дипломатом, подошедшим выразить соболезнования в связи с трагической гибелью своего соотечественника, и за одно это получила от него увесистую пачку банкнот. Но даже предложи посланник в пять раз больше, она бы не согласилась вновь впутаться в эти дипломатические игры — благо, еще два года назад поняла, каким страхом приходится платить за каждое полученное вознаграждение. В этом была даже своеобразная ирония — она, почти было ставшая шантажисткой , сама оказалась жертвой шантажа. Даже одна десятая доля тех слухов, которые разнесла молва после гибели виконта Деррика, поставила бы крест на ее репутации, лишив места при дворе. А уж если эти англичане, с присущей им настырностью решат провести собственное расследование….Одна мысль о подобном заставила ее согласиться на любые условия. Они не оставили ей выбора, хоть это никогда никого не оправдывало.

Как бы там не было, она не имела никакого права долго находиться при дворе не состоя в штате фрейлин, а потому следовало как можно скорее приступить к выполнению первой части плана — попасть в свиту Екатерины Павловны. Как приводить в исполнение вторую часть, состоявшую в сближении с Великой княгиней, когда до этого три года состоишь в свите женщины, которую Екатерина Павловна терпеть не может, Анна понятия не имела, и даже не собиралась думать об этом сейчас. Ее мысли занимала Варвара фон Эссен, статс-дама и подруга Великой княгини. Анне уже приходилось встречаться с этой женщиной после возвращения из Англии, и та вызывала у нее чувство сдержанного восхищения. Каждый раз, когда эта изящная, хрупкая дама шествовала по коридорам дворца в своих роскошных платьях, Анна осознавала, что она  — девочка из провинции, оказавшаяся при дворе лишь благодаря протекции некогда влиятельных родителей, все это время лишь неумело старалась перенять повадки светских дам, в то время, как мадам фон Эссен долгие годы специально обучалась тому, чтобы блистать при дворе и привлекать внимание любым своим словом или жестом.

Впрочем, информация, полученная за последнюю неделю, несколько развеяла образ непогрешимости, сложившийся у нее вокруг мадам фон Эссен. Анна не осуждала ее даже в глубине души — она и сама прятала за маской покорности и услужливости слишком много грязных секретов. Но и мук совести из-за того, что она собиралась сделать, девушка не испытывала. Она взведет курок над  головой этой женщины так же, как когда-то взвели над ее собственной. Они обе совершили ошибки, за которые когда-то придется расплачиваться.

Скрипнула дверь. Изучив распорядок дня мадам фон Эссен, Анна специально выбрала для разговора уединенный коридор — ей на собственном опыте было известно, как тяжело загнать столь откровенные разговоры в рамки непринужденной светской беседы, так что побеседовать откровенно и без свидетелей было лучшим вариантом.

— Мадам фон Эссен, — присела она в реверансе, нацепив на лицо самую скромную из своих улыбок, — Меня зовут Анна Деррик, — подумав, добавила она, не льстя себе мыслью, что ее имя здесь известно каждому, — не будете ли вы так любезны уделить мне несколько минут своего времени?

Отредактировано Анна Деррик (2017-02-11 22:29:46)

- Надеюсь, ничего не случилось? Ее Величество в порядке?

Такая, казалось бы, вполне естественная для завязки беседы фраза отчего-то сбила Анну с толку. Очевидно, дело было в том, что мадам фон Эссен улыбалась ей любезно, можно даже сказать - уважительно, а в вопросе о здоровье императрицы слышалось искреннее участие. Зная (хотя и не до конца понимая) исторически сложившуюся неприязнь между большим и малым двором, девушка приготовилась к тому, что подруга и статс-дама Екатерины Павловны хоть как-то продемонстрирует свою неприязнь или нетерпение, а то и вовсе произнесет что-то в духе "Покорно прошу меня извинить, но я тороплюсь к Ее Высочеству"- в том смысле, что и тебе бы, мол, к своей Госпоже торопиться, а не разгуливать по чужим резиденциям с непонятными целями. Кажется, у нее вырабатывается опасная привычка - думать о людях хуже, чем они есть. Впрочем, раньше она впадала в другую крайность, даже в посланнике не самой дружественной страны видя лишь тонкого любителя классической литературы. И куда ее это привело?

Пауза затянулась чуть дольше, чем того позволяли приличия. В глазах мадам фон Эссен обозначался все больший интерес. Её Величество в порядке? Так легко увязнуть в бесконечном потоке ничего не значащих фраз. "Лежит с небольшой головной болью, но ей уже лучше" - "Да, но ведь нынче так жарко" - "О да, июль выдался на редкость засушливым" - "Как думаете...". Растягивать такие вот бессмысленные беседы на несколько часов - тоже, в своем роде, светское искусство. Ну уж нет, велела самой себе Анна, сейчас не время еще больше размякать или проникаться симпатиями.

-Благодарю, Ее величество в порядке...насколько мне известно. Видите ли, в силу разногласий личного характера мне пришлось покинуть свиту императрицы. Но, имея большой опыт фрейлинской службы, я полагаю, что сумела бы пригодиться при дворе Екатерины Павловны, - Анна не стала заканчивать. Мадам фон Эссен достаточно умна, чтобы понять - она пришла сюда не делиться с полузнакомой фрейлиной планами на будущее. Цель ее визита куда более конкретна.

Отредактировано Анна Деррик (2017-02-14 19:37:37)

Анну бросило в холод, а затем так же неожиданно накрыло жарой. Сначала она было подумала, что дело в раздражении на собеседницу, даже не попытавшуюся скрыть презрение в своей последней реплике. Но очень скоро девушка поняла, что прямота мадам фон Эссен вызвала в ней лишь новый виток злости к самой себе. Когда ты живешь при дворе, где любые чувства скрываются под маской светской учтивости, а о неудовольствии собеседника может намекнуть лишь неосторожно брошенный взгляд или затянувшаяся пауза, так легко впасть в заблуждение, что все вокруг тебя одобряют. Но мадам фон Эссен абсолютно однозначно осуждала Анну, видя в ней интриганку мелкого пошиба, провинившуюся перед одной августейшей особой и тут же вознамерившуюся найти нового покровителя.  Взгляд, конечно, в корне не верный, но и тот куда приглядней правды — английская шпионка, предавшая даже тех, кто когда-то ей помог.

Анна собралась с мыслями. Как бы там ни было, она не собирается опускаться до откровенного попрошайничества, тем более, что, в случае чего, последнее слово всегда останется за ней:

— Мадам фон Эссен, позвольте мне объясниться, — попыталась как можно спокойнее начать она, — я знаю, что вы — не только статс-дама Ее Высочества, но и подруга, а потому желаете, чтобы ее окружали достойные и честные люди, а не подлые перебежчицы вроде меня, при первой опасности готовые предать своих друзей, — на лице мадам фон Эссен на мгновение промелькнуло то выражение удивления, какое появляется у людей, не полагающих, что кто-то может предугадать их мысли. — Поэтому, пользуясь тем, что мы общаемся наедине, не буду делать тайны из причин моего поступка: после гибели моего мужа, английского виконта, служившего  в дипломатическом корпусе, я стала больше времени проводить в компании его соотечественников, что не слишком одобрялось императрицей. Я не хотела причинять ей неудовольствие, и решила, что оставить должность будет лучшим выходом.

Строго говоря, теперь действительно можно было не церемониться, и напрямую сказать, почему мадам фон Эссен следует быть посговорчивее. Но Анна по себе знала, что человек, которому угрожают, подобен животному, попавшему в силки (в ее семье никто не увлекался охотой, зато, живя в Англии с Дерриком, она порядком насмотрелась на все разновидности этой забавы) — испуганный, он начнет биться и поранит себя еще до того, как появятся охотники. Рано или поздно добытая информация все равно послужит Анне на пользу.

— Я прошу об услуге, мадам. Услуга — всегда некое снисхождение со стороны того, кто ее оказывает. Так что я вовсе не решила, что вы станете мне помогать, я лишь надеюсь на это, а взамен могу предложить услугу свою.

Последняя фраза стала для Анны своеобразным Рубиконом. Ответ мадам фон Эссен подскажет ей, как действовать дальше: продолжать эту странную дипломатическую игру или выйти на тропу войны.

В первых же словах мадам фон Эссен, пусть и бывших лишь вступлением, сквозила такая ледяная неприязнь, что Анне все стало ясно. Девушка подняла глаза и с интересом взглянула на собеседницу. Вообще-то она старалась пореже смотреть прямо в глаза тому, с кем говорила. Она давно заметила, что если с человека не сводить глаз, он сразу же начинает нервничать и терять терпение. Но сейчас Анна не удержалась — уж больно интересно было, искренне ли мадам Эссен не понимает, к чему все идет, видя в бывшей фрейлине императрицы лишь непозволительно наглую просительницу, или закрывает глаза на назревающий с каждой минутой конфликт, словно от этого тот может исчезнуть. Как бы там ни было, подобная неуступчивость явно не пойдет собеседнице на помощь:

— Уверены, что не нуждаетесь, мадам? Как знать, быть может, только благодаря чьей-то услуге молва, трезвонящая о ваших взаимоотношениях с Дубровским, не дошла до дворца. Вы только что говорили мне о непредвзятости, но, поверьте, есть вопросы, к которым члены августейшей семьи всегда будут очень и очень предвзяты — например, к вопросам безупречной репутации своей свиты. Впрочем, вам наверняка есть, что терять и помимо этого.

Анна попыталась говорить как можно спокойнее, но в горле все равно сделалось очень сухо, и ей едва хватило дыхания, чтобы закончить реплику. Может, волна внутренней паники, охватившая мадам фон Эссен, задела и ее? Анна не собиралась торжествовать, и, уж, тем более, наслаждаться унижением собеседницы, еще минуту назад преисполненной гордости, и предпочла бы уйти прямо сейчас, оставив ту принимать решение. Но опыт подсказывал девушке, что никто не воспринимает подобные угрозы как “информацию к размышлению”, а потому ее ждет еще долгая, уже далеко не светская беседа, состоящая из судорожных вопросов и попыток удержать ситуацию под контролем.