Евгений Андреевич Оболенский |
Дэвид Боуи | Титулы, звания: князь; |
Внешность |
Высок, худощав, хорошо сложен, с великолепной выправкой и четкими чертами лица. Волосы темные с проседью, глаза светло-серые,взгляд холодный, пронзительный. Шрам на левом виске, отметин на теле благодаря сражениям, дуэлям и муштре энное количесво.
Характер |
Сдержан, немногословен, с железными понятиями о долге, чести и дисциплине, со стороны, при первом знакомстве, кажется бесстрастным как каменная статуя. В своем полку слывет человеком жесткого, и даже крутого нрава, однако, справедлив даже в мелочах, и обладает безоглядной отвагой вкупе со взвешенным хладнокровием. Поблажек не делает никому, зато никогда не рискует людьми попусту, в наступлении оказывается в первых рядах, при отступлении - в последних, за что пользуется бесспорным уважением солдат. Благодаря долгому навыку командования большим количеством людей - отличный физиономист, проницателен и не лишен своеобразного очарования. К тем немногим, кого допускает в свой внутренний круг, способен испытывать самую глубокую преданность.
История персонажа |
Родился в подмосковной усадьбе, в семье старшего представителя семьи, князя Андрея Петровича Оболенского. Воспитывался в строгих традициях,потому как отец, являющийся формально и на деле главой многочисленного семейства, не был склонен к сантиментам или поблажкам для собственных отпрысков. До восьми лет обучался дома, после же, сообразно семейной традиции, был отправлен в Первый Петербургский кадетский корпус. Муштру и суровые условия воспринимал как должное, зато проникся глубоким уважением к своему жребию, и с тех пор и по сей день воспринимает службу Государю и Отечеству как дело чести и судьбы.
По окончании корпуса в 1793 году был зачислен корнетом в Лейб-гвардии Конный полк.
Первое боевое крещение принял, участвуя в Итальянском походе 1799 года, будучи уже поручиком. Отличился в бою при Лекко, впервые сражаясь под началом Багратиона, и был одним из первых, форсировавших Адду у Кассано под ураганным огнем линии Шерера, за что получил впоследствии орден святой Анны 4 степени. Однако, после картечного залпа, под который он угодил первом штурме Нови, будучи в числе десяти багратионовских батальонов авангарда, участие в боевых действиях на этот раз для него закончилось, потому что когда хоть немного оправился от ран - войска уже были далеко за Альпами.
Оболенский возвратился в Петербург, где получил чин штабс-ротмистра и продолжил службу в столице, изредка наезжая в родовое поместье. В сентябре 1803 года при преобразовании полков лейб-гвардии, был переведен в только что сформированный Уланский Его Императорского Высочества Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича полк, где принял под командование пятый эскадрон в чине ротмистра.
Молодому офицеру, если он к тому же родовит, неглуп и хорош собой, в свободное от несения службы время, были открыты двери всех гостиных столицы. Как раз на этот период пришлось время самой интенсивной светской жизни, развлечений, дуэлей, и скоротечных романов.
Дважды за время своей тогдашней петербургской жизни, Евгений ездил на кавказские воды для поправки здоровья, где с первого взгляда влюбился в молчаливую красоту этих исполинских гор и глубоких темных ущелий.
Князь Андрей Петрович начинал недвусмысленно намекать на то, что помимо службы у сыновей есть долг перед семьей, а именно, необходимость обзаводиться собственными супругами и потомством. Но все три брата, как сговорившись, медлили с тем, чтобы обрадовать отца внуками. Мысль о женитьбе Оболенского не прельщала никогда, до тех пор, пока однажды, в начале 1805 года он не познакомился с Элен Карповой, и в начале лета того же года сделал ей предложение.
Однако, свадьбе помешал Венский договор, и вновь начавшаяся война, и молодой князь убыл в Пруссию, под начало все того же Багратиона, твердо пообещав своей невесте писать ей при каждом удобном случае. Но на деле, все пошло не так, и череда непрерывного маневрирования, оступлений, и сражений которыми ознаменовалась осень этого года, совершенно не благоприятствовали тому, чтобы поддерживать хоть какую-то связь.
Багратион, который всегда возглавлял атаку в авангарде, а при отступлении замыкал арьергард, отступал вместе с армией, прикрывая отход, в сражении у Холлабрунна, где семитысячный арьергард в течение многих часов сдерживал наступление сорокатысячного корпуса Мюрата, в тот день имел возможность оценить чуть ли не каждого из солдат и офицеров, и здесь заметил тридцатилетнего ротмистра, удерживающего ввереный ему участок с расчетливостью хорошего бильярдиста. Вспомнив его же, кинувшимся вместе с конем в бурлящие от пуль воды Адды, генерал сделал вывод, что из офицера, сочетающего в себе и храбрость и хладнокровие, выйдет немалый толк.
Вывод этот подтвердился, спустя две недели, когда отступление прекратилось, и катастрофический для русской армии бой при Аустерлице многое расставил по своим местам.
Ввереные командованию Багратиона полки на правом крыле союзных войск до последнего сдерживали свои позиции, прикрывая отступление обоих императоров, в то время как внизу, перед их глазами, смятые и разбитые наголову полки левого крыла в панике отступали по льду, по которому прямой наводкой била французская артиллерия. Зрелище проваливающихся под разламываемый ядрами лед, тонущих и вопящих людей и лошадей долгое время было причиной ночных кошмаров многих участников сражения.
Однако арьергард, ушедший с поля битвы последним, все же выполнил свой долг, хотя и оставил на поле убитыми и ранеными больше половины своего состава. В том числе и Евгения, который был ранен столь тяжело, что был сочтен убитым, и так и остался лежать ничком на окровавленном снегу, среди кучи таких же бездыханных тел.
Воскресать из мертвых - хорошее, полезное дело, однако Оболенскому пришлось пожалеть о том упорстве, с каким он цеплялся за жизнь, после того, как чудом выжив и кое-как подлечившись, он все-таки вернулся в Петербург. И эта, чудом возвращенная жизнь, и жизнь Элен едва не полетели под откос, не из-за пуль на поле брани, а из-за паркетных интриг, флирта, сплетен, и целой череды событий, которые превратили 1806 год в непрерывный кошмар для них обоих.
Обоим пришлось пережить множество неприятных моментов, непростых бесед, и казавшихся совершенно необратимыми ссор, но, тем не менее, за день до начала рождественского поста того же года, они стояли перед алтарем, и Элен Карпова стала княгиней Оболенской, на радость престарелому уже Андрею Петровичу, который, к тому времени, уже отчаялся когда-либо увидеть собственных внуков.
За сражение под Аустерлицем, Оболенский получил крест святой Анны третьей степени с мечами, право носить на эфесе сабли, помимо привычного уже клюквенного темляка с крестом еще и гравировку "За храбрость", и был повышен в чине до майора, что тоже порадовало отца, однако внуков тот мог и не дождаться, потому что не прошло и месяца со дня свадьбы, как известие о передвижении французов в сторону Кенигсберга, сорвало русскую армию с зимних квартир и бросило в новый поход на запад.
Двухдневное сражение при Эйлау оказалось столь кровавым, что разом совершило ряд фактических перестановок в офицерском составе, и проредило армию чуть ли не наполовину.
Оболенский отделался легким ранением, крестом "За взятие Прейсиш-Эйлау", получил в трехмесячную распутицу, вызвавшую перерыв в боевых действиях предписание замещать погибшего старшего офицера по факту, пока не будет готово назначение, и едва кампания возобновилась, разом угодил в эпицентр катастрофы, кульминацией которой стали три сражения друг за другом, одно другого кровопролитнее - при Гудштадте, Гейльсберге и Фридланде.
Это последнее, закончившееся разгромным поражением, принесло ему не только очередное ранение, но и орден св. Георгия четвертой степени с мечами, за стремительную, почти самоубийственную контратаку, проведенную с остатками кавалерийской роты на батарею Сенармона, которая почти в упор расстреливала картечью багратионовскую пехоту, и де-юре чин подполковника, который он де-факто занимал с самого начала кампании,
По возвращении в Петербург, Оболенский получил еще одну награду, увидеть которую уже и не мечтал. Элен встретила его не одна, а с новорожденным сыном на руках, которого окрестили Андреем, в честь деда.
Тяжелые, изматывающие походы, и многочисленные ранения изрядно подорвали его здоровье, но, будучи с детства взращен в убеждении, что единственной миссией мужчины на земле может быть только служба, Оболенский даже не помышлял об отставке, и, декабре 1807 года, когда Уланский полк подвергся очередному переформированию, вместе с половиной выжившего офицерского состава получил назначение в свежеобразованный лейб-гвардии Драгунский полк.
Жили Оболенские попеременно, то в столичном фамильном особняке, вместе с семьей Александра, то в собственном небольшом доме под Петергофом, то наезжали изредка в родовое имение, где окончательно истосковавшийся в своем многолетнем вдовстве Андрей Петрович начал поговаривать о новой женитьбе на молодой красавице Гагариной. В 1810 году, полковник Драгунского полка, граф Блудов подал в отставку, по семейным обстоятельствам, и Оболенский занял его место, получив, вместе с чином полковника и орден св. Владимира третьей степени с мечами.
Не обошлось и без эксцессов, когда молоденький подполковник того же полка, метивший на тот же чин, вздумал заявить в среде офицеров, что в этот назначении сыграли роль не воинские заслуги и боевой стаж Оболенского, а его долгое личное знакомство с Багратионом, и особенно с Великим князем Константином, с коим тот свел знакомство еще со времен Итальянского похода. Результатом была очередная дуэль, и на этот раз и вправду пришлось прибегнуть к помощи Цесаревича, поскольку означенный молодой подполковник оказался не без протекции, и его влиятельные родственники не склонны были принимать дырку во лбу горячо любимого Бореньки за результат несчастного случая.
Переход Наполеона через Неман прервал устоявшуюся мирную жизнь, и снова сорвал наладившуюся было мирную жизнь. Оболенский выступил вместе со своими драгунами из Петербурга, чтобы вновь поступить под командование Багратиона, но сходу угодил в сражение под Витебском, где поддержал арьергард Барклая деТолли, присоединился к нему в отступлении до Смоленска, но, проделав полпути отделился у Рудни, и помчался на юг, почти без передышки, чтобы все-таки нагнать Багратиона у Пропойска.
При переправе у Дубровно, драгуны едва успели проскользнуть под самым носом у корпуса Даву, разворачивающегося на западном берегу, хотя молодые офицеры, которым кружила голову близость неприятеля, требовали напасть на ничего не подозревающего противника. Оболенский же, вдосталь нюхнувший на своем веку и пороха и крови не собирался вести своих людей на верную и бессмысленную смерть а вместо этого стремительным маршем спустился на юг вдоль восточного берега Днепра, и, наконец, соединился со 2 армией, следовавшей к Смоленску.
Дополнительно: Отличный стрелок и фехтовальщик, опытный кавалерист, бегло говорит по-французски и по-итальянски, намного хуже по-немецки. Знаток и любитель лошадей, собак, оружия, и хорошего табака, зато совершенно бестолков в азартных играх. Неплохо владеет карандашом, часто делает быстрые зарисовки "на колене". Не выносит лодок и кораблей, подвержен морской болезни даже на стоячей поверхности деревенского пруда.
ДАННЫЕ ИГРОКА | |
Планы на игру: Война, любовь, дружба, дуэли, любой риск без установки на непременное выживание персонажа. | |
пробный пост
|
Отредактировано Евгений Оболенский (2016-12-29 01:28:02)
